Лондиний гудел. А когда гудит столица Империи, значит, скоро полетят головы, в прямом и переносном смысле. Все от механика до горничной в королевском дворце говорили об убийстве сэра Роуэнворда, лорда Кэнсингтона. Его бездыханное тело обнаружила супруга в библиотеке, где он обычно выкуривал сигару после ужина. По словам слуг, дверь в помещение была закрыта изнутри, как и оба окна, следовательно, убийца не мог выйти традиционным способом, что придавало особую таинственность этому убийству. Почему убийству, спросите вы? Ну, хотя бы потому, что наследник миллионного состояния, сделавший к тому же отличную карьеру в Форин-офис, не втыкает себе в грудь кривой хиндусский кинжал накануне своего тридцатипятилетия.
«Что же могло произойти в тот вечер?» Этот вопрос задавали себе и полисмены, и глава Форин-офис, Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил[1]. Задавала его себе и Офелия, но лишь по той причине, что утренняя пачка прессы таила в своих закромах длинный конверт из китайской бумаги с гербовой печатью и восковым оттиском герба Гаскойнов, ястребиной лапы с острыми когтями. Задумчиво теребя прядь волос, она смотрела на конверт, размышляя, нужно ли его открывать. Могло статься, что это дело будет самым сложным, так как высший свет очень ревностно оберегал свои тайны от вторжения ей подобных. Хотя, если подумать, — кто они, а кто она. И с этой мыслью она вскрыла конверт. Сначала уголки её губ пошли вниз при виде количества строк, исписанных каллиграфическим почерком.
«Ждём Вас к 16.00 часам на Карлтон Гарденс, 1».
Вот и всё. Внезапно она пришла в хорошее расположение духа, обмахиваясь, словно веером, вскрытым конвертом.
— А я ведь приду! — вслух произнесла она, разглядывая себя в зеркале. Ей вдруг показалось, что отражение выглядит грустнее и более утомлённое, чем хозяйка себя чувствовала на самом деле. Офелия первым делом пригляделась, но затем махнула рукой и отправилась на кухню выпить тёплого молока с овсяным печеньем. Следом увязался Ангел. Деловито урча, он потёрся о её ноги и сразу отправился к миске, словно говоря «сначала покорми меня, а уж потом ешь сама».
— Наглец! – рассмеялась Офелия, доставая из ледника небольшую рыбу. Нагрев кружку молока, она прихватила из вазочки печенье и уселась на подоконник, рассматривая улицу. Ангел, закончив с рыбой, запрыгнул следом, но как воспитанный кот, он долго вылизывался, прежде чем устроиться в её ногах. Небо Лондиния показалось ей сегодня необычайно мрачным, словно привычный уже смог стал гуще, а солнце стало клониться к закату раньше обычного. Она смотрела на движущиеся паровые авто и конные экипажи, испытывая лёгкую грусть оттого, что рано или поздно люди окончательно откажутся от животной силы, сосредоточив всё своё внимание на гении пара и электричества. Нарушится некая сакральная связь человека с природой, и он станет законченным механистом, стремясь улучшить собственное тело вопреки заветам Всевышнего. Словно того, что люди уже выбрали иной путь развития, отличный от исходно запланированного, было недостаточно. Церковь всё чаще сокрушалась о таком положении дел, но предпринять ничего уже не могла, хотя яростно выступала против многих изобретений, чем, по мнению некоторых видных деятелей, только тормозила прогресс.
Собравшись на встречу в МИД, Офелия по привычке сунула в кобуру на бедре пистолет, добавив к своему гардеробу перчатки из тонко выделанной кожи. Волосы непослушной волной выбивались из-под кокетливой шляпки, на которой мерцали медленно движущиеся шестерни, последний писк моды, от которого она пришла в полный восторг. Добираться в район деловой части города было нелёгким испытанием в это время суток, но едва она сделала шаг в сторону двери, как Ангел весь подобрался и зашипел. В тот же миг дверной звонок издал мелодичную трель.
— Весьма странно, — буркнула себе под нос Офелия. Сегодня, как и в любой другой день, гостей она не ожидала, но выйдя в прихожую, бесстрашно распахнула дверь.
— Мэм! – Стоящие на верхней ступени джентльмены были схожи между собой, как братья. Но лишь внимательно приглядевшись она поняла, что одинаковостью их наградила не природа, а казённая одежда, сшитая по общему лекалу. Чёрный цвет в одежде был в числе приоритетных. Котелки одновременно воспарили над головами, лёгкий наклон почти одинаковых голов поприветствовал хозяйку:
— Лорд Гаскойн просит Вас навестить его и прислал экипаж, — произнёс первый из «близнецов». – Нам поручено доставить Вас с максимальным удобством.
При этих словах оба посторонились, дабы продемонстрировать Офелии новую модель парового авто. Транспорт впечатлял. В длину более шести метров, приятного чёрного с синим отливом цвета, машина воплощала мощь и могущество империи. Две трубы выглядывали из-под заднего бампера, поднимаясь кверху, словно змеи обвивая паровой котёл.
— Впечатляет! – спокойно произнесла она, хотя внутренне визжала, как девчонка от желания скорее испробовать это чудо технической мысли. – Пустите за руль?
— Э-э, нет! – сбитые с толку вопросом «близнецы», которых Офелия решила называть впредь Шалтай и Болтай, быстро пришли в себя. Видимо, на службе короне и не такое повидали.
— Хорошо, — так же спокойно ответила она. – Тогда дайте мне несколько минут.
Закрыв дверь, Офелия мысленно собралась, так как понимала, что разговор скорее всего пойдёт сложный и готовилась ответить отказом на последующие предложения. Погладив Ангела, она еще раз взглянула в зеркало, чтобы убедиться в безупречности своего облика и шагнула к двери.
Машина развивала неплохую скорость, но Шалтай, сидящий за рулём, словно укротитель — не давал ей выпустить на свободу свой неистовый дух. Обычно такое расстояние в столице можно было преодолеть, уложившись в пару часов, но сегодня она преодолела этот путь за полчаса. Была ли причиной скорость или символ МИДа над передним правым крылом, она так и не смогла решить и откинувшись на обитые кожей спинку кресла, наслаждалась дорогой. Мелькающие за окном дома и немногие оставшиеся деревья слились в череду образов, ласково баюкая, и Офелия неожиданно для самой себя задремала. Но едва её веки сомкнулись, машина взвизгнула тормозами и остановилась:
— Мэм? – услышала она голос Болтая. — Мы приехали.
— Просто отлично, — буркнула раздосадованная на себя Офелия и толчком открыла дверь авто. Ей уже начал сниться сон. Поставив каблук на землю, она одним стремительным движением вырвала себя из предательских объятий коварной машины и, не ожидая «близнецов», стала подниматься по лестнице. Хотя она никогда раньше не бывала в Уайт-холле, это здание не спутать ни с одним другим в Лондиниуме. Оно выделялось своей непохожестью в ряду официальных мрачных тяжеловесов эпохи Георга IV. Поднимаясь по мраморным ступеням, Офелия размышляла о том, что не поздно еще развернуться и уйти, но ноги сами несли её вперёд.
Её встретил молчаливый клерк с лицом, побитым оспой и сопроводил на третий этаж, причём не издав ни звука. Весь его вид говорил о превосходстве, что должно было, видно, заставить трепетать простых и не очень посетителей улицы короля Чарльза. Но его снобизм не произвёл никакого впечатления на Офелию. Остановившись перед высокой изукрашенной резьбой дверью, клерк пропустил её вперёд, чем Офелия и поспешила воспользоваться, наступив на его лакированную туфлю своим каблуком. Сначала его лицо залила белая краска, сменившаяся красной от боли, ярости и необходимости сдерживать рвущийся из груди рёв.
— Леди Офелия! – ей навстречу из-за широкого дубового стола поднимался сам лорд Гаскойн. Его можно было охарактеризовать одним словом – безупречный. Безупречно одет, безупречно выбрит, безупречно двигается… Одним словом — идеал настоящего бритта, занимающего один из главных постов в империи. – Проходите, прошу. Присаживайтесь.
— Я представлял Вас немного иначе, — улыбнувшись, произнёс он после того, как она села на стул. – Но бьюсь об заклад, многие так говорят.
«Ах, вот оно в чём дело. — Задумчиво подумала про себя Офелия. — Да, нервишки у тебя, судя по всему, пошаливают. Что же могло нагнать на тебя страху, что ты обратился к безродной не то сыщице, не то любительнице праздно проводить время?! И уж если до этого дошло, где ваш хвалёный Скотленд-Ярд? А если всё совсем плохо, то почему не привлекут Шерлока, в конце-то концов?»
Видимо, что-то из её мыслей он прочёл по её лицу, так как весь подобрался, желваки заходили под кожей буграми, но буквально сразу он сдулся, словно воздушный шар, в котором туземцы проделали дыру.
— Ваш взгляд очень выразителен, госпожа, и я не буду тратить время на пространные речи, скажу сразу — ситуация критическая. Вы, верно же, слышали о смерти несчастного сэра Роуэнворда, газеты освещали это недавнее убийство. И нам бы хотелось найти убийцу, прежде чем он покинет пределы империи.
— Вы говорите о политическом убийстве, господин министр? – Офелия пытливо взглянула в его глаза. – Газеты никогда не пишут всей правды, только те крохи, что падают со столов сильных мира сего.
— Он совершенно был прав, рекомендуя Вас, — глухо произнёс министр едва слышно, и призрак довольной улыбки скользнул по его лицу. Офелия вопросительно изогнула бровь.
— Майкрофт Холмс. Он дал Вам блестящую рекомендацию.
— Но…
— Таковы пути дипломатии – знать больше положенного. Отвечу на Ваш вопрос: Шерлок Холмс в данный момент не в силах оторваться от ведения очень сложного дела и порекомендовал Вас.
— Другими словами, мои полномочия подтвердили?
— О, да! – лорд Гаскойн вновь улыбнулся. – Майкрофт сразу сказал, что Лестрейду это дело не по зубам.
— Старый фокстерьер теряет хватку, — произнесла Офелия, вспомнив, каким эпитетом наградил однажды Шерлок инспектора полиции.
— Не скажу, что это так, да Вы и сами поймёте, почему. Всё дело в мелочах, а они оказались решающими в этот раз. Впрочем, как и всегда, — добавил он задумчиво, затем встряхнулся, и его голос вновь наполнился силой:
— Уверен, Вы читали статью в «Таймс» об этом деле? И сразу скажу, что всё, там описанное, сущая правда, но…
— Всегда есть это чёртово «но»! – не выдержала хождения вокруг да около Офелия.
— Вы правы. Когда слуги взломали замок на двери и ворвались внутрь, они успели увидеть человека, спешно исчезнувшего в зеркале.
— Удивительно! – она сделала вид, что не поверила ни единому слову, но Гаскойн не вчера сел в это кресло и не попался на такую простую наживку.
— И я тоже не поверил, но среди заметивших неизвестного была и супруга убитого сэра Роуэнворда, леди Сесилия.
— Сразу напрашивается вопрос, — словно гимназистка, Офелия подняла руку. – Что находилось у покойного, ради чего могли убить и, заметьте, я еще даже не подошла к вопросу о незнакомце.
— Документы, переписка и … документы, — с трудом закончил фразу глава Форин-офис. – Но ничего из них не украдено.
— Тогда почему Вы так всполошились?!
— Потому что сейчас мы перейдём к способу убийства несчастного, — пророкотал сэр Гаскойн. – Если об этом узнают, к примеру, аллеманы или, допустим, московиты. Ни один секрет в империи не будет в безопасности. Я уже не говорю о первых лицах, включая…
Вот и опять она смотрела на проблему под совсем другим углом. Оказывается, власть предержащих волновали не пропавшие документы или что там было у покойного, а весьма конкретный способ убийства. Всё это ей начинало не нравиться.
— Со слов дворецкого, убийца находился у тела своей жертвы, не обращая внимания на ворвавшихся в помещение людей и выглядел разочарованным. Словно его оторвали от важного занятия. Он взглянул на них и шагнул в зеркало, как ни в чём не бывало. Зеркальная поверхность еще некоторое время напоминала потревоженную воду, а затем вновь стала обычной.
— А леди, часом, не разглядела убийцу?! – устало спросила Офелия. – Это могло бы сэкономить нам время. Оповестить инспекторов и констеблей, распечатав предварительно портрет предполагаемого убийцы.
— Леди смогла рассмотреть только его глаза. Она посчитала их страшными. Как у дьявола. Но хочу Вас предупредить, леди Сесилия немая. Весь высший свет был поражён, узнав об этом недостатке, но Эдвард был одержим ею, и все вскорости смирились с этой его причудой.
— Весьма необычно. А прислуга?! Эти-то должны были рассмотреть хоть что-нибудь?!
— Прислуги в доме очень мало, к тому же их там не было. Был только дворецкий, но он ничего не смог вспомнить. Фигура была. Да, мужская. И всё. К слову, Грегсон перерыл там всё вверх дном, но безрезультатно.
— Не сомневаюсь. Если речь идёт о потустороннем, простой инспектор полиции не в силах противостоять злу в его самой первородной форме.
Далее разговор быстро сошёл на нет, и вскоре Офелия отбыла, причём министр был столь щедр, что предоставил авто в её полное распоряжение.
Вместе с Шалтаем и Болтаем.
Решив не тратить время впустую, она приказала вести её к дому покойного, чтобы разобраться на месте. Открывший двери дворецкий оглядел их профессионально-презрительным взглядом сквозь дымчатые гоглы, спросив сквозь зубы, кого они хотят видеть. Офелия сдержанно представилась, махнув перед его крючковатым носом визиткой министра. Он, видимо, не впечатлился, потому как обернулся и хорошо поставленным голосом крикнул куда-то вглубь дома:
— Посетительница! От его светлости милорда Гаскойна!
И снова прислушался, словно старый охотничий пёс, затем, видимо услышав какую-то информацию, он попятился, пропуская Офелию внутрь особняка. Шалтай вошёл следом за ней, явно стесняясь своих замызганных ботинок. Попросив его подождать здесь, она двинулась следом за дворецким по небольшой мраморной лестнице на второй этаж, где её согласилась принять хозяйка дома.
Леди Сесилия оказалась стройной молодой особой лет двадцати пяти с тонкими аристократическими чертами лица. Её бледность подчёркивал траур и струящиеся чёрные волосы, которые она вопреки салонной моде носила распущенными. Нос с горбинкой, тонкие губы и высокий аристократичный лоб дополняли портрет. Но более всего на её лице привлекали внимание глаза. Они были необычны и напоминали старые легенды об эльфах, подбрасывающих своих детей человеческим семьям. Огромные, ярко-зеленые, цвета весенней зелени они буквально затягивали своей глубиной. Но что-то в её движениях (например, то, как она поворачивала голову, демонстрируя без преувеличения лебединую шею) было неправильным. Но что именно, Офелия не взялась бы сказать. Может, так и должны были выглядеть истинные аристократы с многовековой родословной в современном мире, ведущие размеренную жизнь.
— Моё имя Офелия, и лорд Гаскойн просил меня помочь с расследованием убийства Вашего мужа.
Сесилия Роуэнворд быстро кивнула пару раз и слегка промокнула батистовым платком глаза, изображая безутешную вдову. Знаками она показала, что потрясена случившимся, Офелия кивнула будто в тон своим мыслям и попросила проводить её в библиотеку, где было совершено преступление. Тело несчастного уже упокоилось в фамильном склепе, а о происшествии говорила лишь полицейская лента, да тщательно обведенное мелом место смерти сэра Роуэнворда. Маленькая библиотека не отличалась чем-то примечательным. Небольшое собрание книг и коллекция восточного оружия над камином. Опять-таки ничем особым не выдающаяся – ятаганы, джамбии[2], парочка кхукри и небольшой яванский щит. Вот и всё. Место, где висел еще один кинжал, пустует. Тот самый, что остался торчать в груди мертвеца, отстранённо рассуждала Офелия, осматриваясь. Что-то мешало ей, какая-то неправильность не давала сосредоточиться. Она еще раз осмотрела корешки книг, провела пальцами по рукоятям кинжалов, заглянула в сам камин. Ничего. Но какая-то мысль засела в голове и зудела, словно комар, звенящий на закате у самого лица.
Она повернулась, собираясь спросить у вдовы, как именно был воткнут кинжал и случайно увидела, как улыбка мельком скользнула по губам леди Сесилии. Даже не улыбка, а легкий призрак улыбки. Но в комнате, где пару дней назад убили твоего мужа, вряд ли было что-то, способное навести на радужное настроение. Хозяйка спешно промокнула глаза платком, скрывая оплошность, но Офелия как ни в чём не бывало задала свой вопрос и, отвернувшись, сосредоточила всё своё внимание на зеркале. Хорошего стекла, в тяжеловесной металлической раме, оно было около двух метров в высоту и на первый взгляд ничем не отличалась от сотен тысяч ему подобных. Но едва она сделала попытку приблизиться к нему, как хозяйка что-то промычала и положила ей на плечо руку. Прикосновение было властным и в то же время отталкивающим, что даже через одежду Офелия почувствовала отвращение, хотя перед ней стояло премилое создание.
Внутренний голос требовал обратить на это пристальное внимание, но ей и без него стало понятно, что здесь что-то не так. Однако правила приличия требовали покинуть дом, ограничив круг вопросов, способных ранить и без того раненую душу леди Роуэнворд. Однако ситуация с зеркалом требовала более пристального рассмотрения, но без разрешения хозяйки она не могла и на пушечный выстрел приблизиться к данному предмету. Требовалось поговорить с Гаскойном.
Глава МИДа сидел за своим столом мрачнее тучи и на вошедшую Офелию даже не поднял глаз:
— Мне буквально только что звонил секретарь Парламента с поручением от лордов Верхней палаты о скорейшем раскрытии этого дела. Иначе, сказал он, моя голова ляжет на плаху рядом с головами директора Скотланд-Ярда, мэра и других.
— Расскажите мне о леди Сесилии, — подперев голову кулаком, произнесла Офелия. – Давно ли они были женаты? Почему нет детей? Как познакомились, в конце концов?!
Лорд Гаскойн задумался. Отвернувшись от собеседницы, он что-то долго рассматривал в окне:
— Рассказывать-то и нечего особенно. Он познакомился с ней около пяти лет назад, когда был с ревизионной поездкой на севере Скоттландии. Как и положено, вывел в свет, она произвела тогда фурор в салоне Грейс МакЭвой. Но после того раза своим появлением она особенно высший свет не баловала. Что странно. Теперь, когда Вы обратили моё внимание на эту деталь, многое стало казаться подозрительным. Его семья на первых порах была против, но спустя какое-то время все успокоились. Да и за пределы семейного круга это не выносилось. Вы же знаете всех этих корреспондентов и журналистов, они вцепились бы в эту историю, как крокодилы в кусок протухшего мяса. Если Эдвард был счастлив, то и семья смирилась с его выбором. В конце концов не худший вариант. Но однажды в клубе (Эдвард, кажется, перебрал с бренди) он обронил фразу, что перестал любить горы и если б ему предложили не ехать в ту поездку, то он с радостью бы от неё отказался. Я счёл это тогда «голосом со дна бокала», как говорят скотты, и не обратил на это никакого внимания.
— Другими словами, Вы не знаете о жене своего подчинённого ровным счётом ничего, — подытожила Офелия.
— Ну почему же, — оскорбился лорд Гаскойн, — мы поднимали родовые книги скоттов и нашли её род. Правда, он очень древний и по всем признакам должен был прерваться, но Эдвард тогда сильно оскорбился, и мы свернули все изыскания на этот счёт. К тому же, она предоставила документы и её слуга, такой неприятный тип, тоже. У нас не было повода её подозревать, в конце концов, она не аллеманка — и слава Богу, — попытался улыбнуться министр, но усмешка вышла вымученной.
— Мне нужно попасть в дом, — без предисловий начала Офелия. – Я что-то почувствовала на месте убийства, но хозяйка дома меня остановила.
— Но это же преступление! – воскликнул лорд Гаскойн. Но по его реакции было ясно, что он заинтригован. – А как на это посмотрит полиция?! К тому же, проникновение в дом лорда империи карается минимум — рудниками!
— Я знала, что Вы это скажете. Однако посмотрите на это с другой стороны. Если полиция раньше меня раскроет преступление, то она растрезвонит об этом на весь белый свет, и МИД будет скомпрометирован. А вместе с ним и имя Роуэнвордов и …
— Можете не продолжать, — хмуро оборвал её министр, одним залпом допивая бренди. – Если Вы добудете мне доказательства, я избавлю Вас от преследования Скотланд-Ярда и тюрьмы. Но они должны быть железными.
— Отлично! И последний вопрос перед тем, как я уйду, — Офелия поднялась из кресла. – Почему у них не было детей?
На этот раз министр замолчал надолго. Повисла неловкая пауза. Потом он что-то быстро написал на листке бумаги и молча придвинул его к ней:
— Мне ничего об этом неизвестно.
Придя домой, Офелия первым делом налила себе бокал вина и, сделав изрядный глоток, обратилась к мурчащему Ангелу:
— Дело, я тебе скажу, то еще, — хотя бумажка и жгла ей руку, она решила сначала принять ванну и после этого приступить к подготовке визита в дом Роуэнвордов. Отмокая в облаке пены, она размышляла о внезапной перемене настроения министра после совсем, казалось, безобидного вопроса, никак не связанного с убийством, внешней политикой и прочими перипетиями жизни высшего света. Сочтя в данный момент эти умозаключения не существенными, Офелия переключилась на леди Сесилию. Она знала, что горы скоттов рождают не слишком весёлых и общительных людей, но никогда они не вызывали у неё отвращения. А одно прикосновение вдовы убитого сэра Эдварда готово было вызвать неприязнь к чему угодно. Странное дело, да и дворецкий по-видимому, обладал этими же качествами, судя по реакции на него Шалтая.
Выйдя из ванной в кхитайском халате, Офелия, проходя мимо зеркала, мирно висевшего долгие годы в её доме, почувствовала чей-то пристальный недобрый взгляд. Словно между лопаток ей упёрся ствол винтовки «Ли-Энфилд». Распаренной кожи коснулся порыв ледяного ветерка, принёсшего с собой запах болота и гниющей травы. Внезапно гладь зеркала подёрнулась дымкой и стала напоминать поверхность водоёма во время дождя, а следом за этим комната стала наполняться туманом. Ангел, зашипев, сбежал в другую комнату, задрав хвост трубой.
Офелия отступила к столу, пытаясь найти его во мгле. Где-то здесь она оставила свой пистолет, бебут вообще висел где-то в спальне и до него было не добраться. Двигаясь на ощупь, она с трудом достигла стола и зашарила по нему в поисках оружия. Внезапно чья-то невидимая рука с силой схватила её за волосы и отбросила в сторону. Она довольно чувствительно ударилась локтем и коленом об пол, но падение остановила только стена. Зашипев сквозь зубы, Офелия поднялась сначала на четвереньки, а затем уже выпрямилась во весь рост. Туман достиг той консистенции, когда не было видно кончиков пальцев на вытянутой руке. Слева он сплотился в тёмную фигуру, неумолимо надвигающуюся на неё, как чёрный айсберг. Офелия отступила на шаг назад, и в тот же миг силуэт напавшего бросился к ней, взметая волны белёсой туманности. Она пыталась защититься, но неведомый противник смёл её одним движением, и она вновь оказалась на полу. Тут же ей в рёбра вонзилась нога неизвестного, отбрасывая её, словно осенний листок. Не сдержав стона, Офелия рухнула на пол, инстинктивно закрывая лицо и болезненно пульсирующие ребра.
Она скорее почувствовала, чем увидела, как неизвестный вновь нависает над ней, чтобы закончить расправу, но в этот миг на сцене появилось новое действующее лицо. Из спальни с низким заунывным мявом выскочил Ангел и прыгнул на спину проникшему в их дом убийце. Раздался неожиданно тонкий вопль, в котором звучала скорее растерянность и испуг, чем боль. Кошачий боевой клич поднялся на пару нот, и неожиданно туман стал потихоньку рассеиваться. Ангел тем временем спрыгнул со спины пришельца и сейчас, изогнув спину, обходил его по широкой дуге.
Офелия только сейчас сумела рассмотреть нападавшего. Это был определённо человек, если можно так сказать про существо с оленьими рогами, непомерно широкой грудью и лицом с чертами волчьей морды. Одет он был в подобие человеческой одежды, что делало его вид еще более отталкивающим. Кисти рук его были покрыты густым ворсом шерсти, а пальцы заканчивались кривыми чёрными когтями. Эту подробность она рассмотрела очень хорошо, когда, несмотря на атаку кота, пришелец потянулся к ней, оскалив волчьи клыки.
Неожиданно ярость кота словно предалась человеку. Офелия, оскалив зубы, бросилась вперёд и в сторону, уходя от столкновения в последнее мгновение. Её бросок имел целью добраться до края стола, на котором лежала кобура с «вальтером». Она почувствовала, как пальцы незнакомца схватили край халата и тонкий кхитайский шёлк с жалобным треском разорвался. Но видимая цель придала ей сил. Выпростав руку из обрывков халата, Офелия с трудом дотянулась до кобуры и непослушными руками вытащила пистолет. От пережитого страха она никак не могла взвести курок, отчего оружие в её руке плясало, как пьяные матросы в припортовой таверне. Эндшпиль наступил в тот миг, когда чужак потянулся к ней, и она заглянула в мрачные озёра тьмы, что плескалась в его глазах. Ужас хлестнул по нервам огненным хлыстом, она одним движением взвела злополучный курок и давила снова и снова на спусковой крючок, пока не опустел магазин. Только теперь она открыла глаза, с удивлением обнаружив, что не помнит, в какой момент столкновения они закрылись. Тело неизвестного, отброшенное пулями, лежало в стороне, мелко подрагивая. Сначала Офелия решила, что это агония, но подойдя ближе, с отвращением обнаружила, что тело пришельца из зеркала тает, словно студень, забытый на солнце. Целые куски мёртвого уже тела истаивали в воздухе, оставляя на полу под собой маслянистые пятна, а в воздухе неприятный запах.
Вместе с гибелью оленерогого растаял и болотный туман, лишь поверхность зеркала всё еще рябила зеркальными волнами и подойдя почти вплотную к этому диву, Офелия дотронулась кончиками пальцев к идущей рябью поверхности. Неожиданно казавшаяся упругой преграда с лёгкостью поддалась, и вся кисть провалилась в неизвестность. Взвизгнув, Офелия отпрыгнула от зеркала и сделала первый обдуманный поступок с начала всей этой катавасии – перезарядила пистолет. Тем временем рябь на зеркале окончательно улеглась, и оно вновь стало самим собой.
Со всей возможной скоростью Офелия переоделась и вновь вернулась к коварному зеркалу. Первым стремлением было разбить его, но другая её часть, рациональная, посчитала, что опасность миновала и стоит уделить внимание другим, более животрепещущим вопросам. И самый острый из них вырывался мысленным криком: что здесь происходит?!! Она вдруг вспомнила, как самоотверженно её защищал Ангел, и сердце её забилось чаще от мысли, что с ним что-то случилось. Но стоило ей войти в спальню, как загадка исчезновения разрешилась сама собой. Кот беззастенчиво спал на её кровати. Погладив его, она решила наплевать на опасность и выспаться как следует. Завтрашний день всё расставит на свои места. «Вальтер» же тихо переместился под подушку.
Наутро Офелия решила действовать. Ранний завтрак и чай с чабрецом привели её в нужную кондицию. Вечернее происшествие не оставило ни следа, ни зацепки, но желание посетить дом Роуэнвордов, чтобы расставить все точки над «i» преобладало. На беседу с леди Сесилией она решила идти, подготовившись. Поэтому острый кинжал устроился в небольшом саквояже, верный револьвер — на своём привычном уже месте, еще один небольшой нож спрятался в её аккуратном сапожке. Она как раз только закончила завтракать, когда за окном раздался отвратительный вскрик клаксона. Вероятней всего прибыли Шалтай и Болтай, собственной персоной. Всё-таки было правильно предупредить лорда Гаскойна о готовящемся визите, но она вновь решила всё сделать по-своему и отправила с донесением Болтая. А сама на авто с Шалтаем отправилась на встречу.
Сегодня ей никто не открыл, видимо, любитель гоглов отсутствовал, но Офелия уже не собиралась останавливаться. Она обошла дом, перелезла через забор и упрямо двинулась к дому, где на окнах первого этажа были распахнуты ставни. Как и в прошлый раз, она отметила отсутствие других слуг. Поэтому, покараулив несколько минут и не заметив движения, она выбила локтем стекло и весьма неизящно перевалилась через подоконник.
Короткий коридор вывел её к входным дверям, через которые она первый раз вошла в этот странный дом. Казалось, будто она и не уходила. Все вещи стояли так же, как и в прошлый раз, словно это был не дом, а музей. Перед тем как подняться наверх, Офелия открыла дверной замок и приоткрыла тяжёлую створку. Затем поднялась по лестнице на верхние этажи, к ней уже пришло осознание, что дом покинут и сделано это было вчера, видимо, сразу же после её визита. Но что-то всё-таки мешало ей развернуться и уйти. Какая-то мысль, назойливой мухой вилась у виска. Или, скорее сказать, предчувствие. Офелия достала пистолет, но опоздала и в этот раз. Чья-то тень, размазавшись от скорости, бросилась на неё с верхних ступеней, и она покатилась по полу, выронив из руки «вальтер».
Первое, что она увидела, были женские сапожки, сшитые явно на заказ у лучшего обувщика в Лондиниуме, а подняв глаза, обнаружила и владельца. Вернее, владелицу. Леди Сесилия смотрела на неё с выражением брезгливости от лицезрения раздавленного червяка на столе. Одним пинком леди отправила пистолет в дальний угол комнаты, двери которой открылись движением брови.
— Это из-за тебя мне придётся уехать? – голос «немой» отдавал шипением, а тем временем черты её лица текли, приобретая, по-видимому, истинную форму. Уши удлинялись, горбинка на носу становилась больше, в приоткрытом рту виднелись треугольные зубы. От неземной красоты в один миг осталось лишь воспоминание. С шипением та, что на поверку оказалась одной из Зимнего двора, склонилась над распростёршейся Офелией и одним рывком поставила её на ноги. – Видимо, да.
Она так же легко и небрежно швырнула её в противоположную от пистолета сторону. Вскрикнув, Офелия приземлилась на край туалетного столика, разнеся его в щепки. Не успела она прийти в себя, как на неё обрушилась хозяйка дома, придавив коленом к полу:
— Мне так ловко удалось облапошить этого дурака, что он ничего не заподозрил, — леди Сесилия вновь осклабилась, явив при этом изрядный комплект зубов. – И не заподозрил бы дальше, если бы я была чуточку поосторожней. Но, ах! Та горничная была столь аппетитна, что и Мах’тарннон не удержался. Пришлось идти дорогой отражений и убить несчастного дурака, чтобы он не растрепал обо мне всем вокруг. И тут появилась ты, Несмертная, и всё испортила! Какое тебе дело до всего этого?! К тому же ты убила моего фамильяра. Да еще как! Живи своей жизнью, а эти игры оставь для Зимнего двора.
— Мне противно даже смотреть на тебя, — сквозь зубы процедила Офелия, пытаясь в то же время сдвинуть колено эльфийки со своей груди. Но оно было словно мраморное. – Зиме не победить!
— Говоришь, как летняя! – с дерзкой усмешкой произнесла бывшая леди Сесилия, небрежным движением отбрасывая волосы с лица Офелии. Она низко склонилась над ней и провела длинным раздвоенным языком по лицу: — А пахнешь человеком!
Она еще некоторое время наблюдала за попытками Офелии освободиться, прежде чем пресечь их окончательно, лишив жертву возможности дышать.
— Я… — Начала было говорить она, но захлебнулась кровью, а Офелия в это время еще несколько раз погрузила в её тело тонкий кинжал. Железо действовало на сидхе, как солнце на лёд, то есть убивало в страшных мучениях.
— Передай привет святому Петру! – прохрипела Офелия, пытаясь поскорей выбраться подальше от тела, прежде чем оно начнёт истаивать. Ей удалось выбраться с третьего рывка, как раз вовремя, и с тела сидхе упал первый призрачный кусок. – Если вас там пускают!
Грубый голос Шалтая, звавшего её от дверей, казался божественной музыкой, прежде чем темнота сомкнула на ней свои объятия.
_____________________
[1] Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил, 3-й маркиз Солсбери (англ. Robert Arthur Talbot Gascoyne-Cecil, 3rd Marquess of Salisbury, 3 февраля 1830 — 22 августа 1903) — британский государственный деятель из рода Сесилов, 44-й, 46-й и 49-й премьер-министр Великобритании в 1885, 1886—1892 и 1895—1902 годах, четырежды министр иностранных дел (1878, 1885—86, 1886—92, 1895—1900), депутат Палаты общин от Консервативной партии, член Палаты Лордов. Проводил империалистическую политику, направленную на приращение территории Британской империи в Африке и других регионах.
[2] Джамби́я — восточный кинжал с широким загнутым клинком без гарды. Элемент национального мужского костюма йеменцев. В Йемене джамбию носят большинство лиц мужского пола.
Кинжал Джамбия — непременный аксессуар мужской одежды. На севере Йемена редко на улице встретишь мужчину без огромного кривого кинжала, засунутого за специальный ремень из дублёной кожи или очень плотной ткани. Носится он на поясе, немного сбоку, из-за этого и происходит его название от арабского слова «бок, сторона».
© Денис Пылев
